— Не разрешайте Филиппу качаться на качелях, они не слишком прочно держатся. Нам больше не нужны несчастные случаи.

— Разумеется, мы к ним не подойдем.

Он кивнул и укатил с огромной скоростью к воротам огорода. Филипп помчался к двери, будто только что избежал опасности. Он был не одинок. Я думала, что воображение опять меня подвело. Ночная улыбка месье, холодность мадам… очевидно, я неправильно все поняла. Урок на будущее. Похоже, они не собираются меня увольнять, иначе он бы так не разговаривал. Ну и хорошо. А скоро рядом будет Рауль…

— Мадмуазель, — сказал Филипп. — Вид у вас совсем другой. Qu' est-ce que c'est?

— Кажется, я видела жаворонка, который летел не вверх ногами.

Остаток дня прошел без происшествий. Я положила Филиппа в кровать раньше, чем обычно, отнесла ему шоколад и отправилась спать.

Не помню, чтобы я просыпалась. Было такое ощущение, что прямо во сне я повернула голову на подушке и уставилась широко открытыми глазами на дверь. Темно, ничего не видно, потом щелкнула дверь и мягкие шаги зашуршали по ковру к кровати. Какое-то время я думала, что продолжаю спать, и не шевелилась. Что-то прикоснулось к одеялу. Дыхание. Вовсе я не спала, это все на самом деле. Мое сердце дернулось от страха, я резко села.

— Кто это?

Я схватилась за выключатель, раздался перепуганный голос:

— Не включайте свет! Нет!

Я опустила руку. Ужас моего посетителя каким-то образом уравнял нас, я расслабилась.

— Кто это?

— Берта.

— Ты?

— Тише, мисс, услышат!

— Что случилось? Неужели что-то с Филиппом?

— Нет, ничего подобного, но я подумала, что должна сказать…

Тут страдальческий шепот прервался рыданиями, и Берта уселась на мою кровать. Я вылезла из-под одеяла, заперла дверь и включила свет. Она сидела в моем платье и темном пальто из дешевого материала, закрыв лицо руками.

— Успокойся. Хочешь кофе? — Она замотала головой, убрала руки. Очень бледная, слезы на щеках и ужасные глаза. — Ну не надо. Что случилось? Могу помочь? Что-то на балу? — Она шевельнула плечами. — Бернар?

Берта кивнула, все еще всхлипывая, выпрямилась. Я убрала руку. Она сказала, неожиданно спокойно:

— Лучше ложитесь опять в кровать, мисс, замерзнете.

— Хорошо. Теперь рассказывай. Что такое?

Она посмотрела по сторонам, будто выглядывала кого-то среди теней. Очень напуганная. Облизала губы. Заговорила необычным низким голосом.

— Это Бернар… почти. Ты знаешь, я… Собираюсь замуж за него? Он пошел со мной на бал, я была в твоем платье, он сказал, я, как принцесса, и начал… Он пил и стал… Он был пьяный. Никогда не видела его таким, хотя знаю, что он пьет, но это никогда не заметно. Мы… Были вдвоем. Пошли в дом моей сестры. Она с мужем была на балу. Я знаю, что это неправильно, но…

Я почувствовала себя крайне неуютно.

— Ну ладно, выпусти эху часть. Что тебя напугало?

— Он был пьян. Я сначала не поняла, все было хорошо, пока… А потом, он заговорил. Как мы поженимся, и я буду принцессой, и у нас будут деньги, много денег. Я скоро должна выйти замуж… Мы купим ферму и будем богатыми и у нас будут… Он говорил так дико, что я испугалась и сказала, чтобы он не был дураком, и где он возьмет деньги на ферму, и он сказал…

— Да? Что он сказал?

— Что будет масса денег позже, когда Филипп…

— Что?

— Умрет.

Сердце мое забилось так сильно, что я чувствовала его стук даже в кончиках пальцев. Берта смотрела на меня. Ее верхняя губа вспотела. Я прохрипела:

— Продолжай.

— Только повторяю, что он говорил. Он был пьян… Спал наполовину. Он сказал, месье де Валми обещал ему деньги, когда Филипп умрет.

— Берта!

— Да, мисс!

Тишина. У нее теперь и лоб вспотел. Руки мои замерзли. Бред. Ночной кошмар. Не бывает. Но где-то внутри я ничуть не удивилась, знала уже давно, только не признавала.

— Теперь заканчивай, Берта. Филипп… Значит, он умрет. Когда?

— Бернар сказал, скоро. Должно быть скоро, потому что месье Ипполит дал телеграмму, что едет домой. Они не знают почему, должно быть заболел. В общем он здесь будет завтра вечером, поэтому все должно быть быстро. Бернар говорит. Они уже пробовали, но…

— Они?

— Валми. Месье и мадам и месье…

— Нет!

— Да, мисс. И месье Рауль.

— Не верю! — Она молча смотрела на меня. Если бы она доказывала, я бы боролась, но она ничего не говорила, только пожала плечами. — Берта! Ты уверена? — Опять пожала плечами. — Бернар так сказал?

— Да. Он был пьяный…

— Но это не может быть правдой! Просто не может! Берта, слышишь меня? Это — не — правда!

Она молча отвернулась.

Следующие несколько минут я не могу описать. Когда внутри что-то ломается и умирает, вспоминать это трудно даже через много времени. Скоро я смогла начать думать, заставила себя вспомнить, что главное — Филипп. Обо всем остальном можно печалиться потом, сейчас главное Филипп.

Я сбросила одеяло. Она спросила резко:

— Ты куда?

Я не ответила, побежала в ванную, через нее, в детскую комнату, наклонилась над кроватью. Спит, дышит ровно. По волне облегчения я поняла, насколько серьезно я восприняла эти разговоры. Что это такое в конце концов? Испуганная девушка неправильно поняла пьяную болтовню слуги. Но звучало это очень правдоподобно, и даже не дослушав до конца, я готова была выбросить за борт добрых работодателей и мужчину, которого любила час назад. Я вернулась в комнату, оставив открытыми все двери, и взобралась обратно в кровать.

— Все в порядке? — шепот Берты. Я кивнула. — Ой, мисс.

Она ломала руки. Я подумала, что это очень интересно, столько раз я читала, как женщины это делают, но никогда не видела.

Когда в конце концов я заговорила, голос мой звучал совершенно необычно.

— Давай разберемся. Не говорю, что верю тому, что сказал Бернар, но хочу услышать… Все. Есть замысел убить Филиппа. Незачем спрашивать зачем, это очевидно. — Слова шли легко, будто я играла роль в странной пьесе. Ни злобы, ни страха, ни тоски. Берта слушала меня, сжав руки. — Ты говоришь, они уже пробовали. Ты имеешь в виду тот выстрел и перила на балконе?

— Да.

Я вспомнила выражение лица мадам, когда мы с Филиппом вышли из леса. И вечер балконных перил… Она поднялась не за таблетками, а не могла вынести ожидания. Леон де Валми из холла должно быть слышал звук падения…

— Это может быть правдой. Бог мой, Берта, может. Ну ладно. Кто стрелял? Сам Бернар?

— Нет. Месье Рауль. Бернар выковыривал пулю.

— Не верю! Он так сказал? Тогда он врет. Он сам стрелял и… Извини. Я просила только пересказать его слова. И… Уверена, что в основном он говорил правду. Просто я не могу заставить себя поверить…

— Да мисс, я знаю.

— Берта, мне стыдно. Так занялась своими переживаниями, что забыла про твои. Извини. Мы в одной лодке, да? — Она молча кивнула. — Послушай. Нужно что-то сделать ради Филиппа, а времени нет. Потом разберемся, кто виноват. Сейчас придется верить, что они все в этом замешаны. Я уверена, что месье и мадам виноваты, даже странно, что не подумала об этом раньше, но кто может вдруг подумать об убийстве? Это что-то из книжек, не случается среди знакомых. Я должна была понять сразу после выстрела… Да, Рауля не было, а Бернара отправили на место, а он вытащил пулю. А эти перила, ловушка про запас. Я что ли должна поверить, что он нарочно засигналил?

— Не знаю, о чем вы говорите. Бернар про сигнал ничего не рассказывал.

— Ну ладно, забудем об этом, надо решать, что делать.

Все мне стало ясно. Четкий план. Первый шаг — избавиться от единственного человека, близкого Филиппу и известного Ипполиту — няни мальчика. Чтобы ее заместить, решили найти молодую женщину без семьи и защитников, которую после несчастного случая никто не сможет защитить. Лучше всего из приюта, иностранку, чтобы она ошалела от новой работы, страны, иностранного языка, ничего не понимала и не соображала. Вот она и подчеркивала мое английское происхождение, предчувствия меня не обманули. Нашли козу отпущения, привезли во Францию и ждали. Я устраивалась, приживалась, все шло вроде нормально, только месье не мог сдержать язык. Через три недели — первая попытка. Неудача. Вторая, совершенно безопасная для них, явный несчастный случай. Тоже неудача. У всех были бы алиби, может, и пошептались бы, но Леон де Валми получил бы свое поместье… Я посмотрела на Берту.